«Записки электрического автора»
Неприличные пословицы и поговорки
|
|
|
|
|
|
Александр Ермак
Заговор рвачей
(медицинский детектив)
|
|
|
|
Александр Ермак Заговор рвачей
■ Купить Аннотация
Журналист, специализирующийся на криминальных расследованиях, только что закончил работу с очередным делом. Самое время отдохнуть в очень кстати подвернувшемся санатории, но обстоятельства складываются таким образом, что он вынужден начать новое расследование. Профессиональное чутье, азарт и человеческое сочувствие помогают журналисту обнаружить в безобидных, казалось бы, фактах реальную угрозу не только для десятков тысяч больных, но и для миллионов здоровых людей. Журналист решает остановить компанию, намеревающуюся заработать на здоровье людей. И, в конечном итоге, это ему удается. Журналист разоблачает бандитов в белых халатах, выдумывающих несуществующие болезни, применяющих дорогие, но неэффективные лекарства, специально превращающих здоровых людей в больных – в потребителей медицинских препаратов и услуг. Книга заставляет не только переживать за героев, но и задуматься над тем, как выжить в современном мире больших фармацевтических корпораций и врачей, наплевавших на клятву Гиппократа.
|
||||
|
|
|
|
|
Отрывок из книги
Я проспал ужин в санатории. Но это было не страшно. Можно было поесть и у Самсона. Мы поужинали вместе с Анной. Она тоже пришла голодной: – У нас в «Янтаре» сегодня какие-то макароны. Кисель. А хочется похрустеть чем-нибудь зелененьким. Я подозвал Самсона: – Дама желает чего-нибудь зелененького. Ну и, конечно, дай нам твоего домашнего красного – «От Георгия». И шашлычок не забудь. – Сейчас все сделаем, красивые мои. Мы хрустели перчиками-огурчиками. Впивались в сочное мясо. Поцеживали замечательное терпковатое красное. На душе и в животе стало тепло… Потом гуляли по парку. И все, вроде бы, было так чудесно. Но я никак не мог расслабиться. Внутренне был очень напряжен. Я все ждал, что вчерашняя и позавчерашняя болезнь ко мне вернется вновь. Напряжена была и Анна. Но все было в порядке. Меня не шатало. Никаких радуг и летающих Розендорфов вокруг. И Инесса не тянулась ко мне фантастически огромными губами... И утром не болела голова. И желудок. Я снова был в полном порядке. – Вот видишь, и не надо мне ни к какому врачу, не нужна мне медицина, – расцеловал я Анну, – я здоров. Здоров как волчебык! Нет, как быковолк!.. На завтраке в «Медозе» официантка санатория спросила меня: – Вы вчера не ужинали. Вам что-то не понравилось? – Нет, что вы. Все замечательно. Просто не получилось. Не успел. Она улыбнулась: – Надеюсь, сегодняшний завтрак вам понравится. Я придвинул к себе тарелку. Похоже на какую-то кашку. Запах такой приятный. Наверное, действительно очень вкусно. Я отодвинул тарелку. То, что было со мной два дня подряд, случалось в одно и то же время. После ужина. После ужина в «Медозе». Оба раза я чувствовал себя очень необычно. И самое главное: и в первый, и во второй вечер я становился очень говорливым. Мне хотелось рассказывать, рассказывать что-либо всем подряд, первому встречному. А оба раза первым, кого я встречал после ужина, был доктор Розендорф. И оба раза Инесса приглашала зайти к нему после ужина. Именно к нему… Вчера я ужинал не в «Медозе» и был в полном порядке. Я тут же вспомнил, что по информации главврача «Пальмиры» Запалину у Самсона подмешали в вино какой-то медицинский препарат, воздействующий на память. Это, очевидно, сделали двое «его друзей», которые привели затем Запалина в санаторий. Теперь они знакомы и мне – один в красной бейсболке и другой – с длинной косичкой. Может ли быть такое, что и мне в «Медозе» подмешивают что-то для того, чтобы я стал более разговорчив, болтлив? А почему бы и нет? Такой препарат весьма вероятно существует. И он вполне может быть у того же Розендорфа. Врач такого уровня наверняка имеет доступ абсолютно к любому медикаменту. Судя по всему, два дня подряд мне давали одно и тоже лекарство, которое давало и побочные эффекты в виде галлюцинаций. И почему бы им не попытаться разговорить меня в третий раз? Я посмотрел на кашку. Вдохнул ее вкусный запах. Почувствовал, что побежали слюнки. В предвкушении даже заурчал живот. А может, я просто становлюсь слишком подозрительным? Может, за эти дни всего лишь переболел каким-нибудь летним гриппом, который усиливается к вечеру? И поэтому чувствовал себя не очень хорошо? Но я еще никогда не слышал, чтобы болтливость сопутствовала какому-нибудь обычному заболеванию. Я сказал желудку «подожди» и не стал завтракать в своем санатории. Но чтобы не вызывать подозрений, я покопался ложкой в каше, раскрошил бутерброд, поковырял ножом в тарелочке с маслом. Этим утром Инесса не подошла ко мне. Но на выходе из столовой меня поджидал сам доктор Розендорф: – Зайдемте ко мне. – С удовольствием. Зайду. Нельзя же постоянно избегать его приглашений. И к тому же сейчас я себя полностью контролирую, ничего лишнего не разболтаю. В кабинете Розендорф пригласил присесть в кресло, спросил: – Вы не ужинали вчера? Я улыбнулся: – Не получилось. Вы же знаете, красивые девушки иногда могут помешать своевременному приему пищи. Доктор кивнул: – Да-да, конечно. И все-таки жаль. Шеф-повар нашего санатория очень огорчается в подобных случаях. Я сделал несколько тревожное лицо: – Не хотелось бы его обижать, он готовит прекрасно. Это девушки виноваты. Розенфорд снова кивнул: – Понимаю-понимаю, – оглядел меня, – и как чувствуете себя сегодня? – Честно говоря, не очень. Наверное, вчера немного перебрал с алкоголем. Главврач предложил: – Может быть, дать вам что-нибудь для поправки? Тогда вы скорее в себя придете. Медицина вам поможет. Витаминчиков вам дадим, еще чего-нибудь полезного от депрессии, так сказать, от похмельного дисбактериоза… Я отказался так же, как и в предыдущие дни, когда он предлагал таблетки: – Думаю, не стоит. Надеюсь, после бассейна мне станет легче. – Что ж, как хотите. Но тогда, может, на всякий случай измерим вам температуру, давление. И поболтаем о чем-нибудь интересном нам обоим. Думаю, у нас есть общие для обсуждения темы… Да, доктор уверен, что я позавтракал и «принял» его лекарство. Думает, что меня уже распирает желание поделиться с ним всем, что я знаю. Я с готовностью согласился: – Да-да, с удовольствием. Измерим температуру, померим давление, поболтаем… Я приготовился прикинуться очень болтливым. Настолько, чтобы Розендорф начал задавать интересующие его вопросы. По ним я бы, наверное, смог бы понять, что именно интересует главврача «Медозы» в тетради Запалина. Мне этот разговор был нужен так же, как и ему. Но тут в дверь постучали. Розендорф бросил: – Войдите. На пороге возникли двое крепких мужчин в униформе. С пистолетами на боках. В руке одного из них был кожаный портфель: – Доктор Розендорф? – Да, – откликнулся врач. – Вам пакет. – Давайте. Видимо, старший из них строгим голосом сказал: – Предъявите, пожалуйста, документы и распишитесь в получении. Розендорф похлопал себя по карманам: – Минуточку, – полез в сейф. Я рассматривал гостей в униформе и с пистолетами. В санаторий прибыла специальная курьерская почта. Это тебе не фигли-мигли и даже не хухры-мухры. Что же такого особенного в пакете, который эти ребята доставили?.. Розендорф наконец нашел свои документы, расписался. Курьеры вышли. Главный врач «Медозы», переключивший свое внимание на пакет, судя по всему, ожидал теперь, что выйду и я. Но мне некуда было торопиться. Очень хотелось узнать, что же в этом пакете, доставленном такой вот суперспециальной почтой… Чем дальше, тем больше «Медоза» интересовала меня. У этой компании договор с нашей газетой. Она упоминается в записках Запалина. Ее главврач ищет эти записки. Ее календарь висит в дежурной части милиции… Нет, я определенно не торопился: – Доктор, вы знаете, а может быть, это вовсе и не алкоголь на меня так подействовал? Я припоминаю, что не только вчера, но и позавчера не очень хорошо себя чувствовал. Может, мне действительно на всякий случай температуру померить, или давление, или еще что-нибудь. Живот чем-нибудь просветить. И, может, я напрасно отказывался от ваших лекарств, от медицинского, так сказать, вмешательства? Вы про витамины, кажется, говорили… Розендорф должен поверить. Ведь он знает, что мне позавчера действительно было плохо. И то, что не спешу уйти, не поболтав, тоже очень правдоподобно. Да, похоже, очень любопытные документы. Розендорфу явно стало не до меня, но он все же сделал усилие и вежливо согласился: – Хорошо, сейчас я дам вам термометр. Подержите, а потом и давление измерим… Доктор положил пакет на стол. Достал термометр и указал мне за перегородку. Там была кушетка, на которую я и присел. Было понятно, почему он загнал меня сюда. Из-за перегородки не видно Розендорфа. Но я слышу звук вскрываемого пакета, шуршание каких-то бумаг. Все-таки документы? Очень, очень бы хотелось на них взглянуть. Тишина. Время от времени ее нарушает шуршание перелистываемых страниц. Главврач, видимо, что-то бегло читает. Потом он нажал на кнопку селектора: – Инесса, зайдите ко мне. Не прошло и минуты, как в дверь постучались: – Это я, доктор. – Заходите, Инесса… Как там у нас идет подготовка к съезду наших представителей? Времени остается все меньше и меньше… – Все вроде бы по плану, по графику… Все необходимые помещения санатория готовы… Оборудование установлено… – Хорошо, Инесса, отслеживайте график и дальше. И вот еще что… – Да, доктор? – Вот документы к съезду наших представителей. Нужно сделать копии для всех участников. Точно по количеству присутствующих людей – ни больше, ни меньше. Затем пронумеруйте, пожалуйста, копии. За каждым из участников съезда представителей «Медозы» должен числиться определенный экземпляр. Имейте в виду: и исходные документы, и копии вы никому не имеете права показывать. Храниться они должны только в моем сейфе. – Хорошо, – ответила Инесса, – я все сделаю... Инесса вышла. И снова тишина. И снова Розендорф нарушил ее, зашуршав бумагами. Он, похоже, напрочь забыл про меня, упрятанного за перегородку. Я подал голос: – Доктор, а градусник уже можно вынимать… – Градусник? Да-да, конечно… – Нормальная у вас температура. Я не торопился встать с кушетки: – А может, что-нибудь еще померим? Мне кажется, что, с точки зрения медицины, я не уделял ранее достаточного внимания своему организму. Честно говоря, до приезда сюда я даже и не подозревал, что у меня столько таких важных органов: желудок, кишечник, почки, печенка, селезенка, желчный пузырь, поджелудочная железа, простата… Доктор остановил меня: – Да-да, конечно, нужно серьезно относиться к своему организму. И следующий раз мы поговорим и о вашей поджелудочной, и о кишечнике, и о простате подробнее. А сейчас, извините, мне нужно срочно поработать… – А витамины? От депрессии, так сказать? От похмельного дисбактериоза? – Попозже, попозже… Розендорф был задумчив и, очевидно, не настроен на беседу, ради которой меня собственно и пригласил в кабинет. А может, вообще забыл о намеченном со мной разговоре. Что же это за документы такие?.. Анна пришла на встречу с цветами. Теперь уже я, занятый своими размышлениями, был не очень внимателен к тому, что говорит мой собеседник. Собеседница. Анна вертела букет в руках: – А почему ты не спрашиваешь, откуда у меня цветы? Я автоматически спросил: – Откуда у тебя цветы? Она игриво потупила взор: – Лучше не спрашивай. – Лучше не спрашивай? – Да, – притворно вздохнула она, – мне подарил их один мужчина… – Один мужчина…, – повторил я, продолжая думать о своем и не особо улавливая смысла сказанного Анной. – Да, – подтвердила она, – можно сказать, поклонник… – Какой еще такой поклонник? – Фу, – положила Анна цветы на столик. – Ну наконец-то, ты, кажется, начал замечать мое присутствие и обращать внимание на то, что я говорю. – Ну, извини и расскажи, расскажи про своего новоявленного поклонника. Анна не долго мучила меня: – Ладно уж, так и быть… А поклонник у меня не новоявленный, но очень странный. Сегодня он у нас из «Янтаря» выписался, домой поехал. Этот мужчина в последние дни сам не в себе был. Говорят, ни с того, ни с сего целую ночь просидел на лавочке возле санатория. Все давно привыкли, что он такой живенький, веселый, ко всем подряд женщинам пристает. Я тебе не рассказывала, потому что это у него так, в шутку, происходило. А женщинам, конечно, всем приятно было, что на них внимание обращают. Все с ним как бы понемножку заигрывали. Но вот, с той самой ночи на лавочке у санатория он стал какой-то не такой… Я переспросил: – Какой-то не такой? – Да, – кивнула Анна, – какой-то пришибленный, что ли. Никто в санатории ничего понять не мог. Мы и у врачей в нашем «Янтаре» спрашивали, может, у человека диабет так проявляется или желудок барахлит. А они, по-моему, просто отговариваются: «Депрессия у человека». А что-почему – непонятно. Мы, конечно, его самого расспрашивали. Может, какое-нибудь несчастие случилось? А он ничего объяснить не может. Да и такой неразговорчивый стал. Отвечает через силу. Странный, очень странный... Думали, так и уедет из санатория в таком состоянии, в депрессии. Но сегодня, вот, он вроде отошел, повеселел. Медицинский персонал благодарил. Женщин конфетами угощал. А мне даже цветы подарил. Единственной из всех, между прочим… – Красивые цветы…, – неясная мысль пришла мне в голову, – Говоришь, целую ночь просидел возле санатория. – Да, вроде бы так… Эта история с «поклонником» начинала становиться мне все более интересной: – А я видел этого мужчину раньше? Может, сталкивался с ним у вас в санатории, когда приходил к тебе? Анна понюхала букет: – Может, и сталкивался. Хотя вряд ли… Я показал руками: – Он крепкий, коренастый, плечи широкие, живот такой... – Что ты, – улыбнулась Анна. – Щуплый такой. Толкни – и упадет. – А что он обычно носит? Джинсовый костюм? Анна покачала головой: – У него как-то с костюмами не очень. Да и вообще, по-моему, с одеждой. Он все время чуть ли не в одной и той же клетчатой рубашке ходит. Я так и знал: – В клетчатой рубашке? – В клетчатой рубашке. Я аж хлопнул себя по коленке. Анна удивилась: – Что с тобой? – Так, ничего. Одну важную вещь вспомнил. Без сомнения, это был тот мужчина, которого у меня на глазах увезли в «первую городскую психиатрическую больницу». Значит, в ту ночь это действительно был спектакль для меня. И мужчина не артист. Он не подыгрывал. Он просто оказался случайной жертвой. Тогда на дороге ему вкололи какое-то очень сильное успокоительное. От которого он, кажется, слава богу, отошел. И еще до отъезда домой. Можно только порадоваться, что для него все обошлось так легко. А мог бы и, как Запалин, память потерять… Да, это точно был тот самый мужчина с ночной дороги. Мужчина, которого увезли в светлом фургоне без опознавательных медицинских знаков. В фургоне, который не захотела искать милиция… Чем больше я понимал это, тем больше мне становилось не по себе. Совершенно определенно, кто-то очень сильно интересуется мной, пытается заставить меня избавиться от тетради Запалина. Это, конечно, не парни. Те, что один в красной бейсболке и другой – с косичкой. Они просто исполнители. И это, разумеется, не цыганка. Ее, скорее всего, просто за деньги попросили заговорить со мной на улице, погадать мне и, как бы между прочим, уговорить меня отдать тетрадку, что называется, по-хорошему. А вот когда я не понял тонкого намека, то стали действовать грубее. У меня на глазах ввели первому встречному лекарство, увезли его в неизвестном направлении. Мол, и с тобой может случиться так же. И когда я опять же не понял, то от намеков и угроз перешли к прямым действиям – прямо в санатории подсыпали мне в еду препарат, «разговаривающий» человека. Розендорф. Доктор Розендорф. Без всякого сомнения, это он. И он уверен, что тетрадь у меня? И что будет дальше? Что будет со мной? Это, наверное, зависит от степени важности информации, содержащейся в желтой тетради… … Я очень внимательно читаю записи Запалина. Я многое понимаю с трудом. Осознаю, что плохо учил некоторые предметы в школе. Но вот, похоже, пришло время пройти курс биологии. И, очевидно, прав был главврач другого санатория – это не записки больного человека, а, действительно, научный поиск – практически медицинская диссертация: |
||||
«…лечение идет очень эффективно. Когда знаешь, что лечишь и чем это нужно лечить. Конец депрессии… И вот к какому главному выводу я прихожу – не существует таких болезней как дисбактериоз, СРК (синдром раздраженного кишечника), НЯК (неспецифический язвенный колит). Они – лишь симптомы, проявления инфекционного заболевания. За каждым гастритом, колитом, энтеритом, проктитом, за каждым воспалением, за каждой язвой, молочницей-кандидозом стоит конкретный возбудитель – кандида, клебсиелла или еще какой-нибудь протей со стафилококком. И болезнь нужно лечить не антибиотиками «широкого действия», как делают ..е врачи, а препаратами для конкретного возбудителя. И, главное, укреплять иммунитет, но укреплять взаправду, а не «понарошку», подсовывая организму вместо того, что ему действительно нужно, никчемные синтетические витамины…. … Появляется драйв. Я уже почти нормально работаю. По нескольку часов провожу над эскизами. Не обращаю внимания на живот. Меня уже не так утомляет физическая работа. И на меня вновь стали обращать внимание женщины. Это верный признак того, что я выздоравливаю – у них чертовское чутье на здоровых мужчин. И что особенно приятно: я снова стал обращать на женщин внимание. Вернулась потенция. Во мне вновь проснулся мужчина. Как это здорово! … Три месяца позади, и я стал себя чувствовать практически здоровым человеком. Вот что значит правильно поставить диагноз и назначить правильное же лечение. Еще семь лет назад все это могла сделать представитель официальной медицины – гастроэнтеролог Егорова. Но она, назначив мне антибиотики, начала меня медленно, но верно убивать. Потом к процессу подключились и другие врачи. И за семь лет я насобирал кучу болезней и диагнозов: дисбактериоз, молочница-кандидоз, холецистит, бронхит, панкреатит, проктит, неспецифический язвенный колит, стоматит, ринит, гастрит, рефлюкс-эзофагит, баланопостит, уретрит, эпидидимит, синдром раздраженного кишечника, латентный диабет, астенический синдром… И как только выдержал мой бедный организм? Сердце? Поджелудочная? Как выдержала моя психика? И не займись я сам собой, сколько бы еще протянул? Слабеющий, разрушающийся организм окончательно добила бы какая-нибудь элементарная мощная инфекция – та же кандида или клебсиелла. И стояла бы уже моя могилка, украшенная венками от друзей и близких. Вот только не было бы на этой могилке венка от гастроэнтеролога Егоровой. На всех угробленных ею людей ее зарплаты едва ли хватит…» … Чем дальше я читаю желтую тетрадь, тем больше думаю о «Медозе». Дело явно не в одном лишь увлечении доктора Розендорфа теорией дисбактериоза. Медицинские препараты, продукты «Медозы» несколько раз упоминаются в записках Запалина. Однако трудно представить, что именно из-за этих упоминаний сотрудники компании так хотят заполучить эти записи. Так хотят, что даже способны пойти на преступление. Отравить Запалина. Похитить на ночной дороге случайно подвернувшегося человека. Подсыпать мне в еду психотропный препарат. … «Выздоровев, мне бы забыть неприятные годы. Но не могу – семь лет вычеркнуто врачами из жизни… И еще я не могу не думать о том, что "примерно 15-20% взрослого населения Земли страдают от СРК (синдрома раздраженного кишечника)", и о том, что "ученые-медики не смогли установить органическую причину возникновения СРК"... Неужели я – единственный человек, который справился с этой болезнью, а заодно еще с панкретитом, молочницей, ринитом и массой других "попутных" болезней? Если это так, то я не вправе оставить других больных мучиться. Мне нужно обязательно рассказать о том, что произошло со мной, о том, к каким выводам мне удалось прийти в процессе борьбы одновременно и с болезнями, и с врачами. Я должен опубликовать свои записи. Они сберегут многие, многие жизни…»
Я снова задумался. Конечно, охота за тетрадью Запалина идет не из-за этих горьких, выстраданных им упреков к медицине. Ведь жалоб на врачей и без него хватает. Тогда что же, что же в этой уже прочитанной мною тетради так возбудило «Медозу»? Я не жалею времени, я забываю про обед, я снова и снова листаю тетрадь. И снова, и снова не нахожу ответа. Как тщательно я ни изучаю записи Запалина, но ключик к разгадываемой мною загадке явно не здесь… |
||||
|
||||
|
|
Купить |
|
|
|
Купить, скачать, читать книги Александра Ермака |