Александр Ермак. Грюндерфилд

..

۩ На главную

 

Тексты

«Годин»

«Балкания»

«Ночь рыжей луны»

«Вейчелоник»

«Моя китайская любовь»

«Четыре буквы на стекле»

«Любовь Ангелины»

«Все, что вы хотели знать о мужчинах»

«Одинокий мужчина познакомится»

«Непечатный фольклор»

«Блондинка на кухне»

«Что такое жизнь...»

"Генеральная уборка"

«Вечеринка в Чертаново»

«Крейсер "Суворов"»

«La Carte 13»

«Шавела»

«Грюндерфилд»

«Большие П.»

«Вагоновожатый»

«Жизнь по контракту»

«Жизнь по контракту - 2»

«Гренобль и Пифагор»

«ГЗ»

«Заговор рвачей»

«Команда, которую создал я»

«Любовь больше, чем правда»

«Чагудай»

«Записки озабоченного»

«Накафельные рисунки»

«Офелия и Брут»

«Пьесы и пьески»

«Чешуйки бытия»

Публицистика

«Записки электрического автора»

 

Контексты

Литературные афоризмы

Смешные афоризмы

Литературные анекдоты

Литературные загадки

Филологические анекдоты

Исторические анекдоты

Политические анекдоты

Детский фольклор

Детские загадки

Забавные скороговорки

Пародии на рекламу

Частушки для взрослых

Садистские стишки

Пословицы и поговорки

Неприличные пословицы и поговорки

1000 лучших фильмов

 

 

 

 

 

 
   

 

 

 

 

 

Александр Ермак

Грюндерфилд

 

   

 

 

 

 

А.Ермак. Грюндерфильд

 

Аннотация

Отрывок из книги

Купить

 

Аннотация

 

Филипп возвращается домой. На его пути – невзрачный поселок, который оказывается жестокой ловушкой. Выбраться из нее очень непросто …

 

Отрывок из книги

 

Филипп возвращался. Добрался на поезде из города до своей станции. Вышел к автобусной остановке. Покрутился на ней и понял, что последний автобус ушел буквально из-под носа. Нужно было или оставаться ночевать в гостиничке при станции, или идти пешком. Филипп решил пешком.

Он вышел за дома, прилепившиеся к станции, и остановился на развилке. Одна дорога уходила влево – дальняя автобусная, по ней часов двенадцать надо идти. По правой же тележной всего за четыре-пять можно дошагать. И Филипп повернул направо.

Не успел пройти и двух десятков метров, как его окликнули:

– Эй, ты куда?!

Филипп обернулся. На него с развилки смотрел какой-то старичок:

 
 

– Ты куда идешь? Заблудился что ли?

– Нет, не заблудился, – покачал головой Филипп. – Домой я возвращаюсь. Через Грюндерфилд.

Старичок тоже покачал головой:

– А я думал, заблудился. – Потом почесал затылок и добавил: – Давно с той стороны никто не появлялся. Может, и нет там уже никакого Грюндерфилда.

Филипп на это только пожал плечами и, развернувшись, снова зашагал. Как это нет Грюн-дерфилда? Был ведь. Всегда был. И Филипп его своими глазами видел. Только очень давно.

Сестренка тогда была совсем маленькой. Чтобы у матери было меньше хлопот, отец брал Филиппа с собой по делам и в соседние деревни, и сюда на станцию. И вот, как-то раз здесь они также упустили автобус и решили пойти пешком.

Филипп помнил, что они долго стояли на этой самой развилке, а потом отец вздохнул и решительно махнул рукой:

– Пойдем через Грюндерфилд.

И им тогда также смотрели в спину. Только не один человек был. Собралось у развилки несколько семейств, живущих в домах при станции. И все переглядывались, перешептывались:

– В Грюндерфилд идут... Через Грюндерфилд… За Грюндерфилд…

А Филиппу было жутко интересно. Грюндерфилд… Это странное словечко иногда произносилось в их деревне. Но всегда как-то неясно, как-то в сторону, как будто и не произносилось вовсе.

Пацаны расспрашивали друг друга, что же это такое – Грюндерфилд, но никто ничего толком не знал, потому что взрослые на вопрос о Грюндерфилде просто молчали или отмахивались:

– Подрастешь – узнаешь…

<
 

 

В этот раз Филиппу спешить было некуда. Никто не знает о его приезде. Какая разница, попадет он в деревню сегодня, завтра или послезавтра. И все-таки он не остался ночевать на станции, пошел пешком. Через Грюндерфилд.

Вокруг были все те же поля, как и тогда, когда они шли с отцом. Пшеница. Овес. Греча… Потом впереди показались все те же дома. Как у них в деревне. Рубленные. Со ставнями на окнах и дощатыми крышами. Такие же серые от дождей и ветров.

Филипп остановился на входе в поселок. Внимательно осмотрелся. Ничего, казалось бы, и не изменилось с тех пор, как они были здесь с отцом. И домов вроде бы столько же, и вид у них такой же. И трава вокруг них та же. И никого не видно на улице.

Странно, но Филиппу захотелось вдруг взять отца за руку. Но ничьей руки рядом не было. Да и зачем ему, уже взрослому, чья-то рука? Филипп пожал плечами и зашагал снова.

Вошел в поселок и сам себе кивнул. Да, все точно так же. Так же удивительно тихо в Грюндерфилде. Не мычат коровы и не блеют овцы. Не кудахчут куры и даже не чирикают воробьи. Как будто все живое покинуло этот поселок. Ушло, уехало по вот этой вот так до конца и не заросшей тележной дороге.

Вертя шеей, Филипп пересек Грюндерфилд. Кроме домов, еще углядел сараи, сеновалы, загоны для скота. Здесь явно вели хозяйство. Вели? Ведут?

Ведут. Филипп почувствовал вдруг на себе взгляды. Да, он был уверен, что кто-то смотрит на него и из-за занавески в доме, и еще, кажется, из сарая. И тогда Филипп приветственно помахал рукой. Может быть из вежливости, а может быть зачем-то ободряя самого себя.

Никто однако не вышел и не помахал ему в ответ. Ни из-за занавески в доме, ни из сарая.

Когда поселок остался за спиной, Филипп почему-то облегчено вздохнул. А потом, глянув на солнце, улыбнулся. И снова глянул на солнце. Оно было в зените. Хотя должно было быть уже почти на закате…

Филипп шел, не оборачиваясь, все удаляясь и удаляясь от домов, смотрящих ему меж лопаток. Дорога медленно поворачивала. На обочине становилось все больше кустов, скрывающих волнующиеся просторы полей. И дальше, Филипп помнил, должен быть еще один, но уже совсем резкий поворот, а прямо за ним начинается небольшой лес, из которого дорога вынырнет потом на другие поля – на дальние поля его деревни. А там до дома рукой подать.

Филипп приободрился и прибавил шагу, и тут же заметил, что все вдруг стало меняться. На солнце надвинулось облако, превратившееся постепенно в тучу. Вокруг начало быстро темнеть.

По кустам пробежал ветерок и Филипп услышал странный шорох. Как будто этот ветерок шевелил не листву и тонкие ветви кустов, а семенил вдоль них со стороны поля по земле.

Филипп глянул на небо, на кусты, отчего-то поежился и пошел еще быстрее. И тут же в кустах раздался треск. Это был уже не ветерок. Это что-то крупное продиралось через ветви и корни, ломая, раздирая их. Оно приближалось. Вот сейчас, вот еще немного и выскочит на дорогу.

По телу Филиппа пробежали мурашки. Ему захотелось рвануть вперед по дороге и бежать, бежать по ней прочь изо всех сил. Но Филипп этого не сделал. Ограниченное пространство корабля отучило его убегать. Он привык все решать на месте.

Филипп быстро поставил свой чемоданчик с инструментами на землю, раскрыл его, достал острую длинную стамеску – такой можно и до волчьего, и до кабаньего сердца добраться. А крупнее зверя в их краях никогда не водилось.

В кустах же тем временем все стихло. Как будто зверь затаился или вовсе тихонечко сдал назад и убежал обратно в поле.

Филипп выждал немного. Вокруг было совершенно тихо, только все также сумеречно. Солнце по-прежнему томилось в плену у тучи.

Подобрав с дороги камень, Филипп швырнул его в то место, из которого ранее доносились звуки приближавшегося зверя. Камень пролетел сквозь листву и ветви, глухо упал на землю, никого не встревожив, не спугнув.

Филипп вздохнул полной грудью и убрал стамеску обратно в чемоданчик. Посмотрел на небо и снова зашагал по дороге. И тут же по кустам как будто бы опять ветерок пробежал. Но Филипп не обратил на него внимания. И тогда в кустах знакомо затрещало – кто-то явно хотел выбраться на дорогу.

Стамеска вновь удобно улеглась в руку. И вновь остановившийся Филипп ждал напрасно. На дорогу так никто и не выскочил. Треск, шум в кустах стихли.

Филипп больше не стал убирать стамеску. Стискивая ее в правой руке, взял чемоданчик левой. И снова зашагал. И снова ветерок по кустам. Но Филипп не сбавлял хода. А в небе стало темнеть еще сильнее. Чернота сгущалась как перед грозой. И воздух похолодел. И зверь опять обнаружил себя. Нет, он так и не выскочил на дорогу. Теперь он просто сопровождал Филиппа, семеня по другую сторону кустов. Его шаг был явственно различим. И было непонятно, почему зверь не нападает? Ждет подходящего момента?

Чем ближе они подходили к повороту, тем явнее невидимый зверь обнаруживал и себя, и свою силу, с хрустом кроша перегораживающие его путь ветви.

Но был ли это зверь? Конечно, существо, которое так ломилось через кусты и сейчас семенило рядом, было живое. Но теперь оно еще и начало издавать звуки. Странные звуки. Поначалу это был как бы вой. Но чем дальше, тем больше он перерастал в необычное для этого места и времени звуковое вибрирование. Так визжит дерево, когда в него на огромной скорости впиваются зубья циркулярной пилы. Металл с напряжением входит в толстую доску, в бревно, плачет и стонет, добираясь до сердцевины, а потом облегченно стихает и умолкает, когда перепиленное пополам падает на землю:

– Дж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-о-у-у!

И потом все снова повторяется:

– Дж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-о-у-у!..

Филиппу было не привыкать к этим звукам. Он поглубже вдохнул, по привычке ожидая, что сейчас в нос ударит особенный запах одновременно и свежего, и опаленного металлом дерева. Но пахнуло не то псиной, не то старым, пролежавшим несколько зим в сарае тулупом. Филипп поморщился и сплюнул.

Он продолжал быстро шагать, все приближаясь и приближаясь к повороту. А по кустам пошел гулять уже не ветерок, а настоящий ветер. Сначала он срывал и бросал на землю крепкие зеленые листья, а потом вдруг выскочил на дорогу, швырнул вверх пригорошни пыли, смешанной с травой, ударил Филиппа в грудь. Но тот устоял. И смог сделать еще шаг вперед. И еще.

Тогда ветер закрутился вокруг, как будто пытаясь схватить Филиппа, оторвать его от земли и унести за кусты. А невидимая пила продолжала визжать и выть. И этот визг-вой становился все яростнее и яростнее. Распалив себя, нечто как будто впилось уже и не в податливое дерево, а в твердый металл. Звук стал намного жестче:

 

 

– Дз-з-з-з-з-з-з-з-з-о-у-у!.. Дз-з-з-з-з-з-з-з-з-о-у-у!...

И как будто не в один голос. И сразу из нескольких мест.

 У Филиппа по телу снова пошли мурашки. Он остановился. И тут же стих визг-вой. Но затем раздался хруст. Такой громкий, отчетливый, как будто чьи-то огромные челюсти перекусывают хребет коровы, дробят ее череп, перемалывают ребра.

Филипп часто дышал, ему вдруг стало не хватать воздуха, хотя ветер все так же продолжал толкать его в грудь, бить в уши, в рот, в нос.

Еще несколько шагов по инерции, и Филипп остановился. Перед самым поворотом. То, что впереди поворот, Филипп больше почувствовал, чем понял. Было уже совсем темно. А за поворотом, за поворотом… Без сомнения его там ждали. Да, уже не сбоку, а именно оттуда, из-за поворота, неслось на несколько голосов предвкушавшее, пускающее слюну мягкое:

– Дж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-о-у-у!..

И нетерпеливое, яростное:

– Дз-з-з-з-з-з-з-з-з-о-у-у!..

Да, Филипп не выдержал, остановился. Продолжая сжимать в руке стамеску, тыльной стороной ладони вытер испарину на лбу. Потом развернулся и пошел обратно. В Грюндерфилд.

Шел, оборачиваясь, остерегаясь, что кто-то может броситься ему на спину. И удивляясь. С каждым шагом становилось все светлее и светлее. Как будто пленку в кино пустили обратно. Туча превратилось в облако. Облако освободило солнце.

Когда Филипп увидел дома поселка, никакой ветерок уже не беспокоил ни кусты, ни пыль на дороге. И солнце по-прежнему стояло в зените.

Снова спрятав стамеску в чемоданчик, Филипп быстро прошел через Грюндерфилд. В этот раз он не смотрел ни на дома, ни на сараи. Он и думать не хотел о том, смотрит ли на него кто-нибудь из обитателей поселка. Стремился как можно быстрее покинуть это место и вернуться на станцию, в гостиничку, броситься там на кровать и зажать руками уши, в которых по-прежнему звучал невыносимый визг-вой.

Он не сразу понял, что это ему не кажется, что он это слышит. Да, пока проходил через Грюндерфилд, было светло и тихо. Но как только Филипп оставил поселок за спиной, то снова стемнело и нечто снова догнало его, затянуло жуткую песню:

– Дж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-о-у-у!.. Дз-з-з-з-з-з-з-з-з-о-у-у!..

Теперь впереди до самой станции не было крутых поворотов. Но Филипп увидел другое – ветер свернулся в клубок смерча и, вращая траву, камни, величиной с голову, спокойно стоял точно посредине дороги, преграждая ему путь к станции.

Филиппа вынуждали свернуть в поле. Войти в глубокую по грудь пшеницу. Но там он окажется не один. Кто-то или что-то, перемещаясь в пшенице, раздвигало стебли и колосья. Сразу в нескольких местах. И именно из этих мест доносился жуткий визг-вой.

Смерч качнулся и как будто сделал шаг навстречу Филиппу. Потом стал заходить слева. Но передумал и перешел на правую сторону дороги. И еще приблизился. И то, что было в пшенице, также стало ближе и громче.

Филипп бросился обратно в Грюндерфилд. Он ожидал, что через несколько секунд снова все стихнет, что совсем скоро просветлеет небо. Но смерч не отставал, мчался за Филиппом по пятам, а солнце все не выскальзывало и не выскальзывало из туч. Вместо горячих лучей, сверху пролились холодные капли дождя. Крупные. Частые. И потекли по лицу Филиппа то ли они, то ли слезы отчаяния.

Он бежал по дороге, наступая то на островки травы, то на лужи. Филипп чувствовал, что становится мокрым. Бег не согревал. Филиппа била холодная дрожь.

Вбежав в поселок, он, не разбирая, кинулся к одному их домов. Дверь была заперта. Филипп постучал. Еще. Еще. Еще. И еще.

Никто не откликнулся, не отозвался. Никто не открыл, не впустил внутрь.

Тогда Филипп бросился к другому виднеющемуся в темноте силуэту. Это оказался не дом. Какой-то большой сарай. Незапертые ворота.

Филипп вошел внутрь. Там было сухо. Под ногами мягко. Уставший Филипп медленно опустился на эту мягкость. Ощупав ее, понял, что сидит на сене.

Дрожа, но не снимая с себя мокрую одежду, зарылся поглубже в мягкое, сухое, теплое. И потихоньку стал согреваться, согреваться, согреваться…»

 

 

 

 

 

Купить

книгу «Грюндерфилд» в интернет-магазине

«Smashwords»

 

 

 

См. также:

«Записки озабоченного»

«Чагудай»

«Жизнь по контракту»

«Большие П.»

«Команда, которую создал я»

 

 

 

۩

 
 

 

Купить, скачать, читать книги Александра Ермака