Я даже и представить не мог, кто бы это мог разбудить меня посреди ночи.
Напрасно щурился в дисплей: не раскрывшиеся полностью глаза не хотели
подсказать имя того, кто где-то далеко набрал мой номер. Так и не
определив абонента, по памяти нажал кнопку соединения, зевнул в телефон:
– Але…
Услышал рыдания и слова:
– Он меня ударил!
Такой знакомый голос… Я слетел с полки и, не попав в темноте в ботинки,
выскочил босиком из купе, в котором негромко посапывали и похрапывали
мои попутчики.
Она больше ничего не говорила. Одни рыдания.
– Рина! Рина! – пытался докричаться я до нее.
– Он меня ударил! – наконец, снова повторила она сквозь рыдания и
добавила: – Кулаком… Прямо в лицо….
Я вонзился взглядом в окно, как будто пытался увидеть Рину, увидеть все
то, что сейчас происходит рядом с ней. Но за стеклом была темнота ночи.
Я видел лишь свое отражение в тусклом свете вагонной лампы.
Поезд здорово качнуло на повороте. Одной рукой я ухватился за поручень,
другой продолжал сжимать телефон:
– Рина, вызови скорую помощь! И полицию!.. Черт! Рина, я сейчас в
поезде, еду в Казань… Вызови скорую помощь! Полицию!..
Видимо, успокаиваясь, она перестала рыдать. Теперь до меня доносились
лишь отдельные всхлипывания. Между ними прорывалось:
– Ничего не нужно… Нет, ни скорой помощи, ни полиции.
Ничего-ничего…Ничего не нужно… Ничего страшного…
Я был потрясен:
– Как, как это ничего страшного?!
Рина продолжила еще спокойнее:
– Ничего, ничего… Ничего страшного… Вот в зеркало на себя сейчас смотрю:
только под глазом опухло, синяк будет… Всего лишь синяк…
Я не понимал:
–
Только опухло! Всего лишь синяк! Немедленно звони в полицию! И в скорую…
–
Нет, – казалось, совсем успокоилась она. – Правда, ничего страшного… Уже
все. Все кончилось. И он ушел. Его нет рядом. И я, я просто,
– тут она снова всхлипнула и затем заговорила быстро-быстро, – я просто
хотела тебя услышать, поговорить с тобой, милый мой. Ведь ты – самый
хороший, ты – самый красивый, самый умный, самый добрый на земле, самый,
самый, самый…
И этот самый-самый ничего не мог сейчас сделать. Я сжимал поручень и
кусал губы:
–
Рина! Продержись там как-нибудь. Совсем немного. Я скоро, я очень скоро
приеду…
– Нет, – твердо возразила она, – не нужно. Не приезжай и не волнуйся.
Все обойдется. Я просто хотела услышать тебя. Просто хотела услышать…
Я знал, что ей больше не к кому обратиться. Кроме меня, ей некому
помочь.
– Рина! Слушай...
Но она меня не услышала. Пропала связь. Поезд мчался где-то между
населенными пунктами, и теперь надо было ждать приближения какой-нибудь
станции. Возле жилья связь должна обязательно наладиться.
Не в силах просто стоять и ничего не делать, я снова и снова набирал
Рину. Безрезультатно: связи по-прежнему не было.
Почувствовал, что стало зябко. Вернулся в купе: обулся, набросил на
плечи куртку. Попутчики по-прежнему спокойно спали. Снова вышел в
коридор.
Я продолжал вызывать Рину и одновременно думал о том, что делать.
Случившееся этой ночью было таким неожиданным. Или ожиданным? Возможно,
я просто не допускал мысли о том, что это может случиться? А это
случилось. И это, похоже, не могло не случиться…
|